У мужа есть дочь, она уж взрослая, ей почти тридцать лет. Мы в браке шестнадцать лет, так что Тамару знаю давно. Когда Тома была подростком, то часто бегала к нам домой. Она умоляла отца, чтобы он забрал её к себе. Я не была готова жить с чужим подростком в одной квартире, поэтому муж отказывал дочери. Мать у Тамары была женщиной немного суровой, шаг вправо, шаг влево, всё, залёт и всевозможные кары. В целом мать Тамары не была плохим человеком. Возможно некоторые требования были чрезмерны, но в основном ничего сверхъестественного у дочери она не просила: быть дома к девяти вечера, учиться хорошо, помогать по дому, не гулять с мальчиками, не курить, не выпивать. За нарушения следовали наказания. Даже пятиминутное опоздание не прощалось и строго каралось.

О рукоприкладстве речи не шло. Тома лишалась телефона, нагружалась домашней работой, её лишали прогулок и карманных денег. Вопросы вызывали сроки наказания: за пять минут опоздания Тома должна была месяц сидеть дома. Исключением становились поездки к нам. Муж с бывшей женой беседовал, но у той на всё был один ответ: забирай, воспитывай сам, наказывай так, как тебе будет видно.

Тома от контроля страдала. Винила отца, винила меня. Когда у нас родился ребёнок, Тома сильно переживала, что отец перестанет её любить. Так как Тома часто бывала у нас дома, то привязалась к младшему брату. Муж всегда хорошо относился к дочери. Алименты, помощь, оплата кружков, репетиторов. Тома ездила с нами в отпуска. Получала хорошие подарки на праздники. Да, её родители развелись, но отца она не лишилась.

Томе не было восемнадцати, когда её матери не стало. Несколько месяцев до совершеннолетия Тома жила с нами, потом отправилась в унаследованную квартиру. Она училась, получала пенсию. Муж помогал дочери, платил за квартиру, покупал одежду. От нас Тома всегда уезжала с двумя пакетами продуктов, я даже в магазинах стала закупать продукты с учётом помощи Томе. Наш сын пошёл в садик, Томе были предложены подработки: забрать из сада, посидеть до нашего возвращения с работы. Труд Томы оплачивался. Инициатором был муж. Расплачивался с дочерью тоже он.

Тома отучилась, устроилась на работу. Про нас забыла после скандала: муж, так как его взрослая дочь устроилась на работу и отработала несколько месяцев, перестал оплачивать коммуналку и давать деньги на одежду. Томе пришлось рассчитывать только на свою зарплату. Человеку было двадцать три года. Неужели кто-то должен был покупать ему трусы и сапоги? Тома в ответ наговорила много неприятных вещей: мы не защищали её от матери, эксплуатировали, заставляя заниматься нашим сыном, мне муж покупал сапоги за десять тысяч, а единственной дочери всего за пять.

Некоторое время Тома не появлялась, на звонки не отвечала. Когда Тома забеременела, то сама пошла на мировую. Возможно рассчитывала на финансовую помощь, так как отец ребёнка был женат и отказывался разводиться, обещая помогать деньгами только в том случае, если никто ничего не узнает. Из роддома Тому забрали мы. Любовник почти слился, якобы его жена что-то начала подозревать. Тома считается одинокой матерью. На алименты и отцовство подавать не хочет.

В последнее время Тома собралась устраивать личную жизнь, так как любовник окончательно решил сохранять брак и разорвал отношения с Томой. Деньги на ребёнка он ежемесячно переводит. Тома ещё не вышла на работу, ребёнку два года. Поэтому Тома стала думать, что может привозить к нам ребёнка на вечер, на ночь, на все выходные. Мы же ей должны, она же сидела с нашим ребёнком. Муж не горел желанием принимать внука. Он может час с ним поиграть и всё. Готовка, кормёжка, подгузники, одежда — всё на мне. А мне по выходным хочется отдыхать после рабочей недели, а не сидеть с пятницы по воскресенье с ребёнком Томы.

Я стала поступать так: Тома с ребёнком к нам, мы с сыном из дома в гости к дальним родственникам в деревню. Мужу хватило пары выходных. Дочери он высказал, что если она хочет гулять, пусть нанимает няню, а он уже стар для присмотра за двухлетним активным ребёнком. Тома на меня пальцем показала, я в отказ. Посидеть несколько часов, если Томе надо по важным делам, всегда выручу. А сидеть все выходные, пока Тома ночами отплясывает, а днями отсыпается, увольте.

Тома обиделась. Её все бросили, никто помогать не хочет, денег не хватает, хотя отец ребёнка деньги даёт, времени не хватает. Она стала обвинять конкретно меня, будто я являюсь отцом её ребёнка. В конце концов, она сама решила рожать от женатого мужчины. Она должна была ещё на этапе беременности хорошенько подумать о том, на какие шиши будет жить. Ребёнку два года, вполне можно отдать его в частный сад, а самой вернуться на работу. Муж предлагал дочери помощь с оплатой сада, она отказалась, собралась сидеть дома до места в государственном.

Странно слышать от почти тридцатилетней женщины истерики о том, что никто её не любит и никогда не любил. Ещё страннее звучат подобные сравнения: вот сына мы любим, над ним никто не издевается, а у бедной Томы было несчастное детство. Муж сам уже устал от дочери. И я устала. Не знаю как муж, а я точно Томе ничего не должна. Записано со слов Александры.